Интервью с Хансом Тиммером, главным экономистом Регионального управления Всемирного банка по региону Европы и Центральной Азии, изданное в печатном издании хорватского делового еженедельника «Лидер» 21 сентября 2018 года
25-я годовщина партнерства между Всемирным банком и Хорватией совпала с 10-й годовщиной конференции «День больших планов» и предоставила одному из крупнейших региональных деловых форумов возможность отметить оба юбилея благодаря участию главного экономиста Банка по региону Европы и Центральной Азии, г-на Ханса Тиммера. За эту четверть века Банк, в котором голландский эксперт активно работает последние восемнадцать лет, профинансировал более 50 проектов на сумму $3,5 млрд и провел более 300 мероприятий по оказанию технической помощи, исследований и директивных записок.
Текущая программа Всемирного банка в Хорватии сосредоточена на транспортном секторе, реструктуризации государственных автомобильных и железнодорожных компаний, а также развитии порта Риека. Банк также поддерживает улучшения делового климата, включая модернизацию управления земельными ресурсами, продвижение предпринимательства путем упрощения процессов регистрации бизнеса. Самые последние мероприятия включают в себя сотрудничество с Министерством регионального развития и Фондами ЕС по созданию системы стратегического планирования, подготовку Национальной стратегии развития (НСР) - Хорватия 2030 и содействие властям в определении возможностей роста в Славонии, Баранье и Сриджем. В своем интервью Лидеру Тиммер рассказал о том, какие вопросы он собирается затронуть на конференции, включая прогнозы Банка на ближайшую перспективу, и уточнил взгляды организации на постоянно усложняющуюся обстановку в мире.
Лидер: Каковы планы на ближайшее будущее в Европе и чего мы можем ожидать в этом и следующем году?
Ханс Тиммер: Что касается Европы, мы можем ожидать замедления роста, который достиг своего пика в прошлом году. Данные за первую половину этого года демонстрируют некоторое замедление роста, и мы отметили это в своем прогнозе. Это является отражением того факта, что в большинстве стран больше нет резервных мощностей, они были израсходованы на то, чтобы вернуть показатели занятости на докризисный уровень. Также это связано с возобновлением кредитно-денежного стимулирования в Европе, которое начнется в конце этого года и приведет к определенным рискам. Однако мы считаем это не поводом для беспокойства, а отражением макроэкономических условий. Факторы, лежащие в основе прогнозов, включают в себя значительные изменения в технологиях, которые действительно подрывают рынки, выходящие из кризиса в условиях, когда новые технологии могут процветать. Эти изменения нарушили структуру производства и рынки труда, что привело к социальным волнениям, поэтому мы внимательно следим за этим вопросом, а также другим существенным фактором - обращением вспять интеграции и глобализации.
Лидер: Вы не рассматриваете это замедление, особенно в Еврозоне, как угрозу?
ХТ: Рост, который мы наблюдали в прошедшем году, был выше потенциального и не может быть устойчивым, поэтому это замедление не вызывает беспокойства; напротив, замедление, вероятно, полезно. Мы ожидали, что рост в Еврозоне снизится до двух или составит даже ниже двух процентов, что является реалистичным, хотя он может быть и немного выше. Мы не считаем, что существует угроза падения значительно ниже этих процентов, отчасти из-за структуры восстановления. Когда в стране финансовый кризис, восстановление всегда проходит медленно и довольно долго, и вы не видите нормального уровня инвестиций, которого можно было бы ожидать при нормальной цикличности экономического развития, потому что очень сложно получить кредит на инвестиции. Таким образом, речь идет о здоровом восстановлении.
Лидер: Как Всемирный банк воспринимает рекордные уровни задолженности во всем мире? Является ли это угрозой для мировой экономики?
ХТ: Это вызывает не только беспокойство, но и чувство неуверенности, поскольку мы в какой-то степени находимся на неизведанной территории. У нас есть количественное смягчение в Соединенных Штатах Америки, Европе и Японии, но мы не обладаем предыдущим опытом выравнивания последствий. Проблема задолженности в основном сосредоточена в частном секторе и, в меньшей степени, в государственном. Хорошим примером является Турция, в которой существует значительная неопределенность в отношении продолжения притока капитала для поддержания задолженности в частном секторе, и здесь последствия могут быть весьма тяжелыми. Потенциально существует озабоченность для других стран, и именно по этой причине мы называем замедление во многих частях мира полезным. Существует угроза того, что слишком большое кредитно-денежное стимулирование может быть опасным, потому что может привести к росту цен на недвижимость, и чем дольше это будет продолжаться, тем тяжелее будут последствия.
Лидер: Можно ли расценивать это как повторение ситуации, которая привела к предыдущему кризису?
ХТ: Я не верю, что история повторяется, потому что нынешняя ситуация отличается от всплеска, который обычно предшествует финансовому кризису. Значительное кредитно-денежное стимулирование, последовавшее после кризиса, приобрело смысл, без него кризис был бы намного хуже. Имеется также немало исследований, которые сравнивали Великую рецессию, называемую теперь глобальным финансовым кризисом, и Великую депрессию 1930-х годов; вывод заключается в том, что масштабы кризиса и падение всех видов показателей, финансового и производственного сектора экономики, было во время последнего кризиса таким же значительным, как и во времена Великой депрессии, но большая разница в том, что кризис 1930-х годов продолжался много лет. Хотя в течение года после недавнего спада мы стали свидетелями подъема, который объясняется своевременным политическим реагированием. Это был беспрецедентный шаг, поскольку не существовало предыдущего опыта, но опасность существует даже сейчас. Ситуация очень странная: через десять лет после кризиса у нас все еще очень низкие процентные ставки и крупные балансы центральных банков, именно поэтому следует разрешить проблему как можно скорее. В то же время центральным банкам необходимо быть осторожными, чтобы не нанести ущерба восстановлению, поэтому стремление к правильному балансу - очень деликатный процесс.
Лидер: Как американский протекционизм влияет на мировую экономику?
ХТ: Я немного расширю тему: важно обсудить опасность обращения вспять глобализации и интеграции, а вопрос не сводится лишь к торговой политике США. Существует тревога в отношении иммиграции, чрезмерного притока иностранного капитала и инвестиций в некоторые страны, а еще есть Брексит. Больше, чем кратковременные перебои, нас беспокоит ущерб, наносимый долгосрочной перспективе роста и производительности. Недавно мы опубликовали доклад «Важнейшие связи», в котором говорится, что цель интеграции, которую отмечали в прошлом, заключается не в выявлении победителей и проигравших в краткосрочной перспективе, интеграция устойчиво растет в течение более длительного периода, поскольку связана с передачей знаний. В докладе подчеркивается, что очень полезно иметь тесные связи с другими странами, особенно с теми, у которых есть тесные связи с остальным миром, и что преимущества такой интеграции помогают большему количеству населения, находящемуся на более низкой ступени шкалы доходов, чем людям со средним доходом. Другой пункт доклада, который хотелось бы отметить, заключается в том, что эти различные составляющие связи усиливают друг друга, например, преимущества от открытой торговли еще выше, если они сопровождаются большей иммиграцией, наличием большего числа иностранцев в управлении корпорациями и открытости для потоков капитала. Серьезная угроза, связанная с закрытием границ, установлением тарифов или обеспокоенностью по поводу иммиграции, заключается в том, что успехи прошлого утратят свою ценность.
Лидер: Но в последнее время ЕС и США неохотно принимают эту передачу знаний другим странам, особенно Китаю, и пытаются остановить этот процесс.
ХТ: Я считаю, что это недальновидно. Китай является наиболее ярким примером среди многих развивающихся стран, где открытие границ, начавшееся в 1990-х годах, создало условия для высокого экономического роста. В начале 1990-х годов средний показатель роста в развивающемся мире составлял три процента в год, а сейчас устойчивый темп роста приближается к семи процентам и не только вносит значительный вклад в повышение благосостояния этих стран, но также создает возможности и для богатых стран. Мир был бы совсем иным, если бы не открытие границ. Таким образом, это поведение недальновидно, и это происходит потому, что развитие всегда создает напряженность и проблемы, поэтому вы можете понять тревогу. Проблема в том, что люди никогда не сравнивают текущую ситуацию с контрфактуальной, а скорее с тем, что происходило 20 или 30 лет назад, и считают, что тогда было лучше, и что тот период можно было бы сохранить навсегда. Даже без глобализации эта ситуация 20 или 30-летней давности не была бы такой, как сейчас, потому что произошли технологические изменения и всякого рода события, которые создали эти изменения, поэтому гораздо лучше принять ситуацию и посмотреть, где есть ваши собственные сравнительные преимущества и где вы можете избегать определенных групп людей, находящихся в крайне уязвимом положении.
Лидер: Являемся ли мы свидетелями глубокого сдвига в глобальном балансе сил и движения в направлении Дальнего Востока?
ХТ: Это лишь одна из возможных точек зрения, и это уже не первый случай в истории. Все виды политических действий согласуются с этим шагом. Например, со времен промышленной революции до момента начала второй мировой войны глобальная экономическая мощь в основном базировалась в Соединенном Королевстве, которое в то время являлось крупнейшим сторонником свободной торговли. После Второй мировой войны экономическая власть переместилась в Соединенные Штаты Америки, что вызвало серьезные перемены в Европе и Великобритании. С этого момента США взяли на себя роль главного защитника свободной торговли и начали предоставлять множество глобальных общественных благ, начиная с плана Маршалла. Теперь эти процессы смещаются в сторону Азии, где Китай, как вторая по величине экономическая держава в мире, берет на себя роль обеспечения глобальных общественных благ и является самым сильным сторонником глобальной свободной торговли. Есть и другой способ осмысления этого, который и предпочитаем мы во Всемирном банке. Мы рассматриваем это как шаг в сторону многополярного мира, где уже нет единого центра, доминирующего над всеми, и не только потому, что существуют другие экономические центры, а отчасти потому, что экономика выходит за пределы национальных границ. В случае со многими компаниями сложно определить, к какой стране они принадлежат, поскольку их сотрудники и владельцы разбросаны по всему миру. В любом случае, я не могу спорить с вашим описанием перемещения сил.
Лидер: Нанесла ли глобализация ущерб государству всеобщего благосостояния, каким мы его знаем?
ХТ: В существующем государстве всеобщего благосостояния имеются определенные проблемы. Вскоре мы опубликуем доклад по этой теме «Пересмотр общественного договора», в котором будет отмечено, что государство всеобщего благосостояния более не действует для всех. Отчасти это может быть связано с глобализацией, изменением сравнительных преимуществ, иммиграцией и конкуренцией со стороны стран с низкими заработными платами. Но мы считаем, что гораздо более важным фактором является развитие технологий. Мы отмечаем значительные изменения в методах организации экономики. На протяжении последних 200 лет мы получали прогресс за счет эффекта масштаба, стандартизации и концентрации работы на крупных заводах и в городах. Но новые технологии меняют все это. Теперь можно иметь небольшую компанию, интегрированную в глобальные производственно-сбытовые цепочки, существует фрагментация производства с индивидуализацией продуктов, а урбанизация уже не столь привлекательна. Старое государство всеобщего благосостояния было организовано в соответствии с тем старым методом производства, в котором не только государство страховало существование рабочих, но и сами компании также гарантировали рабочие места и пенсии. Прежде вы обычно переходили из неформального сектора работы в формальный и становились постоянным работником, теперь это тоже не так. Старое государство всеобщего благосостояния все еще работает для старых крупных компаний, но оно не работает для молодых людей, которые сталкиваются с совершенно другой экономикой и не имеют социальной защищенности. Это не означает, что государство всеобщего благосостояния должно быть отброшено, поскольку все опросы показывают, что люди любят государство всеобщего благосостояния и хотели бы уменьшить неравенство. Необходимо будет расширить защищенность новых форм труда, которые являются практически неформальными, а также сделать формальный сектор более гибким.
Лидер: Какое место занимают во всем этом маленькие, открытые экономики, такие как Хорватия? Могут ли они извлечь определенные выгоды из такой глобальной обстановки и связанной с этим торговой напряженности?
ХТ: Иногда могут. Вы видели это на примере санкций в отношении России или встречных санкций России в отношении сельскохозяйственных продуктов стран, присоединившихся к санкциям, а также на примере того, что может произойти сейчас с двусторонними тарифами, исходящими из США. В краткосрочной перспективе для кого-то это и может быть полезно, но имеются ли огромные возможности у Хорватии я не знаю, так как это часть Европейского Союза и ее затрагивают те же самые меры, что и других членов ЕС. В долгосрочной перспективе об этом и думать не стоит. Речь идет не о ситуации «пан или пропал». Все в конце концов проигрывают. Малые, открытые экономики могут иметь краткосрочные выгоды, но в долгосрочной перспективе они также проигрывают, потому что торгуют со странами, которые уже не являются интегрированными, что подводит нас к докладу, о котором я упоминал. Мы работали над этим анализом для Брексит со сценариями для победителей и проигравших, но в конечном итоге в долгосрочной перспективе почти все страны проигрывают, если Соединенное Королевство интегрировано в меньшей степени, чем раньше. В Хорватии и других европейских странах за последние несколько лет мы наблюдаем успешное изменение модели роста, уход от государственного и внутреннего секторов в сторону экспорта. Это справедливо для многих стран Центральной Европы, где до недавнего времени приток капитала и денежных переводов играли важную роль, но которые начали движение в сторону увеличения экспорта и конкуренции на международном рынке.
Лидер: Вы говорите, что нет победителей и проигравших, но многие страны Центральной и Юго-Восточной Европы, например, испытывают проблемы с оттоком рабочей силы, которые очень сложно разрешить.
ХТ: Да, такая проблема сейчас существует. Существует несколько последствий для интеграции, которые мы видим во многих странах, но их можно отменить. Есть примеры, такие как Индия, где благодаря изменениям в национальной экономике, мы внезапно видим возвращение мигрантов, потому что сейчас в стране появилось больше возможностей. Мы всегда считали, что есть свои преимущества в создании возможностей для работы за рубежом, потому что, когда люди возвращаются, даже если это временно, они приносят деньги и знания. Более того, эта ситуация подчеркивает необходимость инвестиций в те знания, которые востребованы за пределами страны, часть которых остается дома, поскольку не все выезжают за границу, чтобы найти работу. Конечным результатом должно быть то, что вы узнаете о возможностях за рубежом, возвращаете знания домой, возвращаете назад производства, получаете инвестиции от диаспоры и тем самым становитесь экономически привлекательными. Это не происходит в одночасье. У вас есть примеры диаспор, которые основывают высокотехнологичные отрасли экономики в Армении, Грузии и Болгарии. Повторяю, вам также нужно снова подумать о контрфактуальности - у вас было бы большое количество высокообразованных людей, которые не смогли уехать из страны, но и не смогли найти работу в стране, что было бы еще хуже, чем найти работу в другой стране.
Лидер: Как новые технологии повлияют на облик ближайшего будущего?
ХТ: Мы не считаем, что исчезнут рабочие места, как многие думали на протяжении всей истории, когда произошел некоторый технологический прорыв. Новые технологии создадут новые потребности и разные рабочие места, требующие различных навыков. Влияние на производительность труда будет менее важным, чем изменения, которые произойдут в том, как мы работаем, производим продукцию и занимаемся коммерцией. Различные типы рабочих отношений полностью отличаются друг от друга, а это означает, что стратегии, которые мы разработали в прошлом, более не применяются. Это постепенный процесс, поэтому многие политики считают, что у них все еще есть достаточно времени, что неверно, потому что молодое поколение уже живет в этой новой системе рабочих отношений и производства.
Лидер: А насколько активно Европа применяет новые технологии? Создается впечатление, что она отстает от Соединенных Штатов Америки и Дальнего Востока.
ХТ: Два года назад мы написали доклад о цифровых дивидендах, выводы заключались в том, что Европа отличается от остального мира тем, что правительства европейских стран в большей степени влияют на регулирование рынков, и тем, что европейцы менее склонны к риску. Это отражается, например, в нежелании использовать карты в Интернете. Другим результатом является лучший доступ в Интернет в Европе по сравнению с доступом в остальных странах мира, который распространяется лучше и дешевле, но в то же время Европа отстает в области электронной коммерции и по числу высокотехнологичных компаний (они в основном американские и китайские). Ситуация двоякая, в некоторых вопросах Европа впереди, а в некоторых она действительно отстает, но с недавнего прошлого она пытается идти в ногу со временем, и я настроен оптимистично.
